Всё прочее, что меня расстраивало, не идёт ни в какое сравнение. Я не могла ни спать, ни есть, только бесполезно плакать, бегать, что-то судорожно соображать и вздрагивать от каждого телефонного звонка. Происходящая перед глазами канитель событий не успевала укладываться в голове, никак здраво осмысливаться, стать реальностью, которую надо принять. Как мутный сон. Непроходящий бесконечный кошмар из плохих новостей и новостей, которые чем дальше, тем становились только хуже.
26 сентября С. призвали в армию. В девять утра он поехал в военкомат, а уже к 11 ему надо было прибыть в сборный пункт, а оттуда на поезд в Питер. СРАЗУ ВЕЧЕРОМ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ! Никакой медкомиссии, никакого шанса собрать вещи, закончить дела дома, разобраться с работой, оформить хоть какие-то документы, передать ключи, пристроить домашнее животное да мало ли что может быть у человека - нет!
В военкомате творится сущий бардак. Повестки навручали, кажется, всем кому ни попадя. Сложилось реальное ощущение, что хватали любых людей на улице! Молодые пацаны, какие-то невнятные алкаши, упитанные добровольцы, обвешанные аммуницией контрактики, бывалые вояки, которым перед пенсией захотелось пострелять нациков как деды в 41-ом. Мобилизация идёт хорошо и складно только по телевизову. На месте - леденящий душу пиздец. Никто ничего не знает, не в состоянии ответить на простые вопросы, суета, неразбериха!
Внутри отчаяние, страх, постоянно тошнит от ужаса и злости. Потому что это всё НЕ МОЖЕТ ПРОИСХОДИТЬ!! Это какой-то сюр, какая-то неправда. Как до такого вообще дошло?! Почему моя страна начала вдруг превращать нас всех в мясо? На бумаге критерии мобилизованных звучат хорошо, грамотно и разумно. Какие угодно добровольцы, контрактники, первые две группы здоровья, служивые, имеющие опыт и специальность. По факту это никого не волнует. Попадаешь в полтора критерия - годен. Медкомиссия - тупая формальность, о которой все знают и даже не стесняются говорить вслух. "Нет, ты конечно можешь её пройти, но ты же понимаешь, что в любом случае годен?". И это прямая цитата.
Можно поздравить меня с первой пережитой панической атакой. Их было ещё две.
Потому что 27 сентября внезапно дали отсрочку до 6 октября, а через час сказали, что поезд уже завтра вечером. И... всё. Если я каким-то чудом не закончилась раньше, то точно закончилась вот тут.
Но я взяла себя в руки. Спустя истерику в аптеке, куда пришла за успокоительным и получила его. Потому что мне надо было собрать ему сумку. Сложить одежду, купить записную книжку, кнопочный телефон, потому что смартфон нельзя. Организовать экстренную аптечку. Найти его армейский жетон. Средства гигиены. Немного еды. Что-то ещё? Да я не знаю что! Я никогда никого не собирала на войну, блядь!
Днём С. звонит и говорит, что им раздают плащ-палатки, вещмешки, сапоги, аптечки с кровеостанавливающим, жгутами, перевязками. И подарок от губернатора. Подарок, мать его! Подарок вручают по приятному случаю - а разве отправление как скот неизвестно куда с аптечкой первой помощи при ранении похоже на приятный случай?!
Все вокруг ебанулись восторженно помешались на победизме, воодушевлённой рефлексии и оммажах к Великой Отечественной. Очнитесь, что с вами такое! Это - не весело. Не прикольно, не забавно. Нечего радоваться тому, что это происходит опять, а все оголтело этому потворствуют! Это не славная история, а народная трагедия! Пусть деды останутся в 45-ом, честь им и вечная память. Я горжусь тем, что они тогда победили, но я не желаю ничего за ними повторять.
На вокзале всё торжественно и чинно. Много людей. Полиция, росгвардия, кинологи. Я держалась хуже всех. Потому что просто не могла уже. Холодно, темно. Три вагона мобилизованных парней. С. улыбается, ругает, что не надела перчатки. Пришёл его папа с новой семьёй, мама тоже была. Народ вокруг фоткается, много курит, обнимается. Оркестр. Прощание славянки. Замечаю, что держусь хуже всех не только я.
Вообще не помню, как дошла домой.
До сих пор всё как в тумане.